Михаил Дьячок

В последнее время на просторах Интернета развернулась довольно бурная дискуссия (см., например, вот здесь) по поводу статьи новозеландского психолога Квентина Аткинсона «Происхождение языков» (The Origin of Languages), только что опубликованной в журнале «Science». Саму статью я в свободном доступе не нашел (а покупать ее что-то не хочется), поэтому ограничусь основным положением работы. Состоит оно вот в чем: доказывая, что прародина языков мира находится в Африке (в чем сейчас мало кто сомневается), автор приводит в пользу этого утверждения достаточно странный аргумент — некоторые койсанские языки в Африке имеют более ста фонем, в то время как в языках, распространенных на других континентах, число их меньше (в гавайском, например, 13). Отсюда делается вывод:там, где фонем больше всего, и была прародина первого языка.

Утверждение это, по крайней мере, спорное. Хотя бы потому, что во многих койсанских языках количество фонем не так уж велико, например, в нама имеется 10 гласных (+ 11 дифтонгов) и 33 согласных. Судя по всему, автор использует материал по языку цъгви (|Gui), в котором японский исследователь Х. Накагава (в работе «An Outline of |Gui Phonology»), действительно, выделяет 10 гласных (+ 2 дифтонга) и от 82 до 87 согласных (в т.ч. от 48 до 52 щелкающих звуков — кликсов).

Но, во-первых, работа Х. Накагавы оставляет такое впечатление, что автор не до конца проводит различие между звуками и фонемами (по крайней мере, приводимый в статье материал недостаточен, чтобы сделать определенные выводы). А, во-вторых, во многих языках, распространенных далеко за пределами Африки, количество фонем совсем не так уж мало. Например, в недавно вымершем убыхском языке 84 согласных фонем и 2 гласных. Наконец, в-третьих, судя по всему, ставить в прямую зависимость «древность» языка от количества фонем вряд ли корректно. Для этого достаточно сравнить количество фонем в разных языках, генетически родственных и не очень удаленных друг от друга географически — оно может варьироваться достаточно сильно.

Впрочем, попытки найти какую-то взаимосвязь между типологией и историей языков будут, наверняка, предприниматься и в дальнейшем. Пока же, все-таки, следует отметить, что, если такая связь и есть, то она очень опосредована, и многие языки, даже входящие в одну языковую группу, могут обладать совершенно разными типологическими характеристиками (ср, например, русский и болгарский или английский и исландский).

В целом, результаты, полученные К. Аткинсом, вряд ли дают что-то новое, однако еще раз подчеркивают необходимость более тщательного изучения койсанских языков — судя по всему, древнейшей языковой ветви, которая так и не вышла за пределы Африки.